ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ДИССОНАНС

В рамках проекта Центра социального проектирования «Платформа» по изучению экологических политик российских регионов мы публикуем интервью с ведущими «зелёными» активистами в городах нашего исследования. Задача — оценить, как экспертное сообщество воспринимает экологическую ситуацию, какие зоны риска наиболее типичны для российских территорий, как складывается взаимодействие власти и активных групп населения.

Можно ли вернуть мегаполису образ города-сада? Какие источники наиболее опасны: стационарные или мобильные? Сергей Костарев, председатель ассоциации «Экологический комитет», д.ф.н., профессор Омского государственного университета путей сообщения, руководитель проекта «Город решает», изложил «Платформе» свое видение влияния экологии на жизнь человека.

Город (де) сад

Я считаю, что в Омске напряжённая ситуация с экологией. Проблема заключается в том, что лет 10-15 назад начал формироваться диссонанс – разрыв между официальной статистикой и реальными ощущениями горожан. С одной стороны, в ряде экологических рейтингов Омск вышел в лидеры, мы даже попали в первую десятку лучших городов России. С другой стороны, мы все видели, что окна стали грязнее, дышать труднее, объективные медицинские показатели у нас не очень хорошие. Складывалось впечатление общей грязи, неухоженности и экологических проблем. То есть, своеобразный апофеоз. Долгое время сохранялось мнение, что Омск — город-сад, весь зеленый. А где-то с 2005-2007 годов у нас началась интенсивная вырубка деревьев. Мэр тогда новый пришел, утвердили генеральный план, который подразумевал довольно интенсивную вырубку скверов и парков под строительство. И несколько десятков скверов вырубили до 2010 года. Для местных жителей это было травматично.

Прирост числа автомобилей

Специфика Омска заключается в том, что есть центр, где идет практически одна магистраль без возможности объехать или свернуть в сторону, поэтому люди проводят часы в пробках, переезжая из одного конца города в другой, живя возле этих магистралей. И мы еще в 1995-1997 годах выясняли методом натурных исследований, что концентрация загрязняющих веществ на автомагистралях, например, на Ленинградской площади в центре города, очень высокая: приборы показывали превышение предельно допустимых норм по окислам азота в 10-15 раз. Эти канцерогены никак не пахнут, но влияние оказывают серьезное. Сейчас автотранспорт лучше стал, чем в 90-е, но даже носом ощущаешь, что загрязнение от автотранспорта очень большое.

Проект «Чистый воздух» — снижение выбросов на 20%

Сейчас местные власти в рамках федерального экологического проекта «Чистый воздух» хотят заставить крупные промышленные предприятия снижать выбросы на 20%. В принципе, они могут это сделать. Но это даст суммарное снижение выбросов только на 10%. Крупная промышленность снижает выбросы самостоятельно, без федеральных программ. Поэтому основное воздействие должно быть направлено на транспорт. А тут, на самом деле, ничего нового не придумаешь, кроме электрического общественного транспорта. В 2012-2014 годах приезжала одна московская компания, рассчитывала стоимость восстановления сети трамвайного движения: за 2 миллиарда рублей они прогнозировали полное воссоздание современного трамвая. Сейчас нам выделяют в десятки раз больше.

1 тонна золы эквивалентна 1 грамму бензапирена

Население традиционно считает, что выбросы от нефтехимии и прочей промышленности очень вредят здоровью. Это стереотипы, а есть реальное положение дел. К примеру, если брать трубы промышленных предприятий, то их дым виден издалека. Хотя на самом деле та же ТЭЦ-4, ТЭЦ-3 или ТЭЦ-5, если что и выбрасывает над городом, то очень высоко. То есть, вреда от нее для конкретного человека довольно мало. Машина, которая газует рядом во дворе или на остановке, где стоишь, значительно вреднее.  К примеру, я живу в стороне от магистрали, и когда зимой во двор заходишь – снег белый. А если выходишь ближе к дороге, даже не рядом, а в десятках метров от нее, и никаких заграждений не стоит, то снег черный, с вкраплениями. И вся эта грязь в легкие попадает. Если говорить про золу с точки зрения химической токсичности, это значительно менее опасное вещество, чем окислы азота или сероводород, бензапирен, которого в Омске через край. Потому что выброс тонны золы равен по вреду выбросу 1 грамма бензапирена. Скорее всего, это выбросы от сжигания некачественного топлива в частном секторе.

Серая зона – опасная зона

Недавно в Омске закрыли предприятие: у них сгорел цех по производству канифоли. На него два или три раза за прошлый год люди жаловались. И в данном случае его поймали, потому что оно маленькое, воняло сильно и постоянно — туда приехали, замерили, и нашли превышение норм. Оказывается, предприятие не имело никаких разрешений в принципе, ни экологических, ни технологических, и никто его не останавливал до этого. И я думаю, что таких предприятий сотни. У нас большая зона, промышленная, и там в аренду сдают помещения для мелких производств. Единственный способ следить за выбросами – установка поточного или автоматического мониторинга прямо на источнике выбросов, чтобы это регистрировалось, и постоянно тестировалось на каком-то независимом ресурсе.

То же самое можно сказать и о частном секторе. Вонь стоит невообразимая, когда печку растапливают. Я вижу, что они топят резиной и чем только не топят. Но проблема не зафиксирована. То есть, никто не проводил исследований, чтобы установить уровень вреда. Тут путь очень длинный, через воздействие, в том числе, на соседей, и принятие мер убеждающего характера. Я довольно долго боролся у себя во дворе со сжиганием листвы. Подходил и говорил: «Вы понимаете, что это тот же бензапирен, и вы помрете на 20 лет раньше». Люди мне не верили, но со временем были введены запреты и, в конце концов, листья жечь перестали.

Переработка промышленных отходов

У нас зольных отвалов 70-90 млн тонн. Причем, зола хорошего качества и лежит в одном месте. На самом деле еще в 90-е была разработана омская технология по строительству дорог, так скажем, из золы. И несколько километров построили — получилось очень качественно. Но сотрудники компании-разработчики говорили, что им не заказывают такие дороги, потому что они слишком долго стоят: 50-70 лет не ломаются. Плюс была технология, которая смешивала золу и так называемый подмыльный щелок — отход при производстве стирального порошка Лотос. Смешивание создавало очень жесткую цементную стяжку, которая лучше бетона схватывалась. Однако и эта технология не пошла. А сейчас завод золоаглопоритового гравия уже лет 30 строится. Проблема в чем? Наше законодательство в сфере охраны окружающей среды очень жестко подходит к использованию отходов. Если ты произвел отход, то ничего не можешь с ним сделать, кроме как передать на захоронение или утилизацию. То есть, ТЭЦ не может производить материал для строительства. По закону энергетики не могут никуда деть золу, кроме как в отход. А что дальше – непонятно. Если бы законодательно разрешили производить золу как строительный материал, можно было бы ее легко применить. Тут проблема нормативная.

ВИЭ не выход

В Омске провели «эксперимент» с заводом поликристаллического кремния. Когда бизнесмены Сутягинские хотели построить завод для производства сырья для солнечных батарей, ему не дали, так как технология была старая и опасная. Еще в ветроэнергетике был человек, который изобрел вертикальный генератор со спецэффектом — он мог 5 киловатт производить, и дешево стоил. Но что-то не пошло. И теперь про этот проект не говорят. Да и спецпрограмм поддержки ВИЭ у нас нет.

Роль населения и общественных объединений в экологической политике

Власть по-разному относится к экологическим активистам. Иногда идет на контакт, иногда нет. Прошлым летом мы воссоздали «Содружество омских экологов», написали письмо во все органы власти, предложили помощь экспертного сообщества в вопросе переработки твердых бытовых отходов. В ответ нашу инициативу раскритиковали. Мы входим в их советы по экологии: они нас слушают и делают все наоборот. Мы защищаем парки и скверы, они нас один раз поддерживают, другой нет, — по непонятным причинам.

У нас работал довольно долго и эффективно Общественный координационный совет при мэре города. Там была секция по экологии: советник мэра Ринат Валитов раз в квартал собирал всех экологов и возил на ОНПЗ, Омсктехуглерод, на водоканал, — мы общались с директорами, главными инженерами, нам все показывали и объясняли. Потом он на пенсию ушел, и хорошее начинание закончилось.

Урбанистическое развитие

Сам по себе генеральный план 2007 года был абсолютно антиэкологичный, как будто специально против нормальной окружающей среды. Если в центре города есть бывшие торговые склады — большой участок озелененной территории, то вместо него, называя это озеленением, хотели на две третьих строить высотную застройку, и только треть этого парка оставить. Природную основу в этом генеральном плане убрали полностью. Вдоль больших трасс в направлении области было бы логично построить жилые микрорайоны, а их предложили делать внутри города, на месте деревьев и газонов. А в конце 2018 года объявили тендер на разработку нового генплана. Но что-то не срослось, и они все прекратили, написали, что денег нет, поэтому будут только модифицировать план 2007 года. Никаких новых концептуальных решений не предполагается. С таким генпланом мы не вернем Омску славу «города-сада».